ВЗРОСЛЕНИЕ

Семейное чтиво

ВЗРОСЛЕНИЕ

Сегодня мы начинаем новую рубрику «Чтиво». Это своеобразный
газетный сериал, авторы которого - не сценаристы и режиссеры,
а мы с вами. И у каждого из нас жизнь, конечно, интереснее любого фильма.

Я - Алёна Белка, женщина околобальзаковского возраста, каких тысячи, а может, миллионы. Серая мышка обычной внешности, превращающаяся в дневное время суток с помощью высокого каблука, туши и помады в бизнес-леди, а в вечернее, с помощью фартука, в хлопочущую хозяйку, любящую (и, надеюсь, любимую) женщину и, наверное, слишком демократичную мать.

Каждый день, общаясь с людьми, примеряю на себя их житейские ситуации, рассуждаю, как бы я поступила на их месте? Жизнь непредсказуема. Казалось бы, живи честно, следуй библейским заповедям и из любой ситуации найдёшь достойный выход. Не тут-то было! Так устроен наш человек – учится только на своих ошибках, не приемля чей-то опыт - мудрейших книг, родителей, друзей, соседей по площадке. Нас смешит чужой промах, чужой беде сочувствуем, но уверены, что С НАМИ такого НИКОГДА не случится! Увы, жизнь циклична, как времена года. Наши дети повторяют наши ошибки, переживают ту же боль разочарований. А так хочется их от этого уберечь!

«Крёстная! – кричит в трубку моя восьмилетняя племянница – У меня сестрёнка родилась! Я её очень люблю! Мне для неё ничего не жалко! Я ей всё отдам!». У её папы Миши было другое настроение по этому поводу: «Хоть в гараже теперь живи! Вот попал в бабье царство!»

Мой отец тоже мечтал о сыне. Ноябрьское утро разбудило меня громким стуком тяжёлых кирзовых сапог по крыльцу. Хлопнула входная дверь. «Тёща, накаркала! Марфа!» - так мой расстроенный папа сообщил радостную новость бабушке. «Год жену уговаривал, всё рассчитывал по календарям разным, даже кепку под матрац подкладывал! Сто процентов сына ждал! А ты всё смеялась: «Марфа у тебя будет!» Накаркала!». Эта семейная история вспомнилась мне на Мишкины стенания.

Тогда и мне было 8 лет, как сейчас Катюшке. Я так же прыгала от радости, кружилась как юла и бесконечно радовалась появлению в нашем доме маленького кулёчка с розовым бантиком. Срочно был созван семейный совет – девочка почти месяц жила без имени. Мои родители и в первый раз долго не могли прийти к консенсусу. Мама, начитавшись фантастики, решила, что явила на свет неземную красоту, и хотела назвать меня Аэлита, а папа Толстого не читал и потому настаивал на Алёнке. 

Гости пришли почти одновременно, я с важным видом встречала всех у дверей, ожидая, как обычно, конфет и внимания. Но в этот раз всё было по–другому: гости суетливо снимали куртки, грели руки у печки и, не скрывая любопытства, торопились туда, где сладко спал этот маленький безымяный свёрток с розовым бантиком. Дядя Коля не подбрасывал меня к потолку, дядя Витя не нажимал на мой носик, как на дверной звонок, и не трещал смешно: «Дз-з-зынь!». Все мои многочисленные бабушки, тётушки и дядюшки больше не брали меня на руки, не теребили мои волосы, не кружили, не смешили. Конфет тоже не было! Были погремушки и ползунки, тихий шёпот у детской колыбели и выбор имени для МОЕЙ сестрёнки. Жеребьёвку проводили из папиной кепки (может быть, той, что не помогла под матрацем), вытаскивали бумажки с именами и по большинству таковых имя было дано – Наталья. До сих пор не могу понять: как такое могло произойти, я же сама писала на всех бумажках одно имя – Вера!

В тот вечер я потихоньку вышла из комнаты, где проходило собрание родственников, и, уткнувшись носиком-звонком в подушку, горько плакала. Когда все разошлись, меня обнаружила мама, на её вопрос я не смогла ответить – было стыдно!

Я поняла, что я теперь старшая, а мою уютную нишу с вниманием и сладостями заняла моя сестра. Так было жаль расставаться с этой маленькой девочкой внутри себя и так стыдно осознавать это.

Моя сестра была «папиной дочкой», она пропадала с ним в гараже, помогая ремонтировать машину. Стала его маленьким "хвостиком", всюду следуя за ним: по грибы, за ягодой и даже на рыбалку. В юности из всех видов спорта она предпочитала тяжёлую атлетику. Теперь она умеет забить гвоздь, собрать мебель и даже паять. Она на «ты» со всякого рода техникой, лихо водит машину. Для отца она всегда была "своим парнем", хотя оставалась нежной и женственной. Но это уже другая история.

Продолжение следует...